24—27 апреля исполняется 10 лет событиям «бронзовых ночей» — массовых акций протеста русской общины Эстонии против варварского переноса братского захоронения красноармейцев и памятника Воину-Освободителю «Бронзовый солдат» из центра Таллина на Военное кладбище. Государство применило силу при разгоне недовольных этим решением и использовало репрессии вместо поиска устраивающего все стороны конфликта решения. «Бронзовые ночи» стали главной причиной сохраняющегося до сих пор напряжения в отношениях двух крупнейших общин страны.
Слово известному журналисту и публицисту русской Эстонии 1990—2000-х годов Александру Шегедину. Сегодня он проживает в России.
– В апреле 2007 года вы работали в редакции популярной русской ежедневной газеты «Молодежь Эстонии». На какой должности и писали ли вы по ситуации с «Бронзовым солдатом»?
– Какую штатную должность я тогда занимал, честно говоря, точно не помню. Был политическим обозревателем. Тематика моих статей была связана с освещением работы органов власти (прежде всего, парламента) и международных тем. По теме «Бронзового солдата» я писал через призму работы властных структур и международной реакции на эти события. Непосредственно интерпретацией происшедшего занимался, в основном, один молодой журналист, весьма лояльно относившийся к официальной версии конфликта.
– Насколько тема «Бронзового солдата» была «горячей» для СМИ в апреле 2007 года, по вашим ощущениям?
– Весьма. У меня телефон был буквально раскален от звонков, в основном, из российских СМИ. Впрочем, были еще украинцы, немцы. Американцы, которые на русском языке вещают. Эстоноязычные СМИ просто бушевали, а одна из статей самой крупной эстонской газеты «Постимеэс» (редакционная) стала образцом лживой и крайне агрессивной русофобской пропаганды, замешанной на крайнем национализме. Впрочем, и другие эстонские издания не сильно отставали.
– Какой была позиция вашей редакции по данной теме? Можно ли ее назвать «трусливой»? Вы ее поддерживаете сейчас или нет — через 10 лет — и почему?
– Трусливой? Я уже упоминал о молодом журналисте. Возможно, полная лояльность режима являлась его собственной идеологией. Дело в том, что именно в те годы в русскую журналистику Эстонии пришло поколение «журналистов-переводчиков». На их образование Тартуский университет тратил большие еврогранты. Задача была простая: вырастить переводчиков официальной точки зрения государства и его представителей с эстонского на русский язык. «Нижеплинтусное» состояние нынешней русскоязычной журналистики в Эстонии напрямую связано именно с дальнейшим карьерным продвижением этих людей.
Вопрос был даже не в отдельных журналистах, а о выживании русских СМИ Эстонии того времени. Увы, даже достаточно осторожная политика руководства этих СМИ во время конфликта нисколько не облегчила дальнейшую судьбу этих изданий.
– Верно ли, что эстонские и русские СМИ Эстонии по-разному описывали и освещали как события «бронзовых ночей», так и происходящее после? В чем заключалась эта разница?
– То, что творилось в те дни в эстонском сегменте СМИ, иначе как взбесившимся зоопарком назвать трудно. Что касается русских СМИ, то здесь наблюдалось и задолго до апрельских событий жесткое давление. Буквально в течение пары лет до и после этих событий русское информационное поле было практически зачищено — были закрыты две популярные газеты. А непосредственно из-за этих событий уволились (а фактически — были изгнаны) два главных редактора еще двух СМИ. Некоторые русскоязычные «журналисты-переводчики» вовремя почувствовали заказ, и напечатали «правильные» статьи в эстоноязычных СМИ, за что получили изрядные бонусы.
– В целом СМИ Эстонии того месяца успокаивали или разжигали конфликт вокруг «Бронзового солдата», как вы считаете? Есть ли вина СМИ в том, что произошло?
– СМИ на эстонском языке, безусловно, способствовали созданию соответствующей интересам провокаторов из правящей коалиции атмосферы, а затем прямо призывали правительство к принятию максимально жестких мер в отношении протестующих.
– Какой ваш материал о «бронзовых ночах» вам сейчас вспоминается и почему?
– Что касается моих материалов, то буквально за пару дней до конфликта премьер-министр и глава крупнейшей праволиберальной Реформистской партии Андрус Ансип в совершенно хамской манере высказался в стенах парламента о братском захоронении красноармейцев на горе Тынисмяги как о могиле пьяниц или мародеров, которых задавил собственный танк. Я сделал материал. В эстонских СМИ по этому поводу царило эпическое молчание, поэтому получился чистый эксклюзив, который был перепечатан многими СМИ за пределами Эстонии. Потом у меня было несколько публикаций непосредственно по событиям «бронзовых ночей» в российском «Коммерсанте».
– Вы уехали из Эстонии под влиянием тех апрельских событий?
– Нет, так сказать нельзя. Скорее, это была целая череда событий, одним из которых стали «бронзовые ночи». Первое десятилетие этого века стало временем тотальной зачистки русской журналистики в Эстонии. Началось с убийства издателя газеты «Эстония», а закончилось тем, что последняя русская общеэстонская газета была закуплена эстонским концерном. Русская журналистика, основной целью которой была защита прав русскоязычного населения в условиях этнократического государства, умерла.
«Молодежка» после 2007 года уже дышала на ладан. Причем не только перестали платить зарплаты, но и «заворачивали» острые материалы. Последней каплей лично для меня стала «Война 888». Я тогда сделал большое интервью с женщиной-осетинкой, гражданкой Эстонии, которая отдыхала у родственников с ребенком. Они чудом вырвались из осаждаемого грузинской армией Цхинвала. Интервью не напечатали. Главный редактор оправдывался таким образом, что мне до сих пор за него стыдно. Мол, «ты же сам понимаешь» …Тогда я решил — хватит, и ушел из газеты. «Молодежке» такая осторожность помогла мало — через год вышел ее последний номер. Для меня «Молодежка» стала последним постоянным местом работы в Эстонии. Тут то я окончательно понял, что с моей профессией мне в Эстонии делать нечего.
– Как вы сейчас оцениваете происходившее на горе Тынисмяги в апреле 2007 года? Что это было?
– Как победу правящей Реформистской партии во внутриполитической борьбе. Ансип обещал «прищучить» русских и прекратить празднования 9 мая в центре города. Сделал, как обещал, и получил такие рейтинги, что успешно проездил на них последующие годы своего премьерства.
Почему я думаю, что это была правительственная провокация? Потому что многое видел своими глазами.
Я жил тогда на улице Роозикрантси, примерно в центре треугольника Тынисмяги — площадь Свободы — Пярнуское шоссе. До всех трех точек — буквально пара сотен метров. Ночью на 27 апреля жители нашего дома организовали что-то вроде дружины: сторожили машины во дворе и проверяли ситуацию в окрестностях. Так вот, сначала прибежал с Пярнуского шоссе сосед и сообщил, что там начали бить витрины. И только через какое-то время от «Бронзового солдата» через забор от Французского лицея к нам во двор стали бежать люди, которых преследовала полиция. То есть люди, которые начали погром на Пярнуском шоссе и протестовавшие у памятника — две разные группы. Правительство утверждало затем прямо противоположное.
На следующее утро 27 апреля я вышел к площади Свободы. У здания мэрии стояли два человека красноречивой внешности — типичные уголовные паханы. К ним подбегали малолетние гопники, получали какие-то указания и убегали. Рядом стояли, безучастно наблюдая эту картину, полицейские. А к вечеру начались погромы в Старом городе. Ходили упорные слухи, что из тюрем незадолго до событий выпустили уголовников. Точно не могу это утверждать, но то, что людей весьма подозрительной внешности в центре Таллина тогда сильно прибавилось — это факт.
– Что думаете о сегодняшнем месторасположении «Бронзового солдата» на Военном кладбище?
– По сравнению с прежним на горке Тынисмяги, конечно, как более неудобное, добираться туда гораздо сложнее, особенно пожилым людям.
– Что сейчас в апреле 2017 года вы бы сказали самому себе в апреле 2007 года? И другим представителям русской Эстонии?
– Себе — что уезжать нужно было раньше. Гораздо раньше. Оставшимся там желаю терпения и удачи.
Источник