Жирные плевки Солженицына в Победу и всех тех, кто её ковал

Прочитал материал* о том, как в немецкой Die Welt поливают грязью защитников Ленинграда**.

«В духе Сталина, который запрещал какую-либо сентиментальность, Жуков разъяснил солдатам, что семьи всех, кто сдастся врагу, будут расстреляны, как и они сами, если вернутся из плена. Полмиллиона гражданского населения была обязана участвовать в возведении укрепительных сооружений. В то же время НКВД установил в городе террористический режим, который грозил смертью каждому, кто будет идентифицирован как вражеский агент, пораженец или контрреволюционер» - повествует немецкий репортёр. Любого родившегося в России возмутят эти ублюдочные строки иностранца.

Но и у нас был субъект «не хуже». Звали его Александр Солженицын. Это благодаря его пасквильным книжонкам Советский Союз был объявлен «Империей зла». Благодаря этому ивану, не знающему родства, вылупляются подобные репортажи на страницах западных СМИ. Такими репортажами подогревается западная общественность на восприятие России как «империи зла».

Жирные плевки Солженицына в оборону Москвы - и лично в Сталина, и в участников Парада 7 ноября 1941 года дают обильную пищу для злословий не только немецким журналистам:

- в паскудном «круге первом» Солженицын попытался низвести до своего жалкого состояния генераллисимуса Победы — опустившись до откровенной, низкой, наглой лжи:

• «…И потом этот отъезд в Куйбышев, в пустые бомбоубежища... Какие положения осваивал, никогда не сгибался, единственный раз поддался панике — и зря. Ходил по комнатам — неделю звонил: уже сдали Москву? уже сдали? — нет, не сдали!! Поверить нельзя было, что остановят — остановили!
  
• Молодцы, конечно. Молодцы. Но многих пришлось убрать: это будет не победа —
  
• если пронесется слух, что Главнокомандующий временно уезжал. (Из-за этого пришлось седьмого ноября небольшой парад зафотографировать.)
  

И, наконец, плевок во всех защитников Родины - живых и мёртвых: их подвиг объявлен устами гнусного лауреата «понюшкой» из поговорки «не за понюшку табака»:

• «Многое Сталин исправил тем, как переиграл Черчилля и Рузвельта-святошу. От самых 20-х годов не имел Сталин такого успеха, как с этими двумя растяпами. …
  
• Получил от них ни за так, ни за понюшку: Польшу, Саксонию, Тюрингию, власовцев, красновцев, Курильские острова, Сахалин, Порт-Артур, пол-Кореи, и запутал их на Дунае и на Балканах» (http://lib.rin.ru/doc/i/27539p43.html)

Опустившись до обеления иуды Власова и его подельников, Солженицын присвоил свои моральные установки, свои извращённые ценности всему народу, положившему на алтарь Победы великие жертвы - измазав его в своих нечистотах перед глазами всего мира:

• «Тому, кто не голодал, как наши военнопленные, не обгладывал летучих мышей, залетевших в лагерь, не вываривал старые подметки, тому вряд ли понять, какую необоримую вещественную силу приобретает всякий зов, всякий аргумент, если позади него, за воротами лагеря, дымится походная кухня и каждого согласившегося тут же кормят кашею от пуза. Но сверх дымящейся каши в призывах вербовщика был призрак свободы и настоящей жизни - куда бы ни звал он! В батальоны Власова. В казачьи полки Краснова… С человека, которого мы довели до того, что он грызёт летучих мышей, мы сами сняли всякий его долг не то, что перед родиной, но – перед человечеством» (АГ Т.1, часть 1, глава 6)
  

Предатель не может мыслить иначе, чем предатель — с его мелкими целями и представлениями о благе. 

Приходится лгать, лгать, лгать:

• «Когда началась советско-германская война — естественным движением народа было — вздохнуть и освободиться, естественным чувством — отвращение к своей власти … Ждали политической программы, освобождающей от большевизма» ( АГ, Т.3, часть 5, глава 1)
  
• «Возьму на себя сказать: да ничего бы не стоил наш народ, был бы народом безнадёжных холопов, если б в эту войну упустил хоть издали потрясти винтовкой сталинскому правительству, упустил бы хоть замахнуться да матюгнуться на Отца родного. ... Наши генеральские верхи были (и остались посегодня) ничтожны, растлены партийной идеологией и корыстью и не сохранили в себе национального духа, как это бывает в других странах. И только низы солдатско-мужицко-казацкие замахнулись и ударили. Движение это было куда более народным, простонародным, чем всё интеллигентское «освободительное движение» с конца XIX века и до февраля 1917, с его мнимо-народными целями и с его февральско-октябрьскими плодами. Но не суждено было ему развернуться, а погибнуть позорно с клеймом: измена священной нашей Родине!» (там же)
  

Он никогда не встретится на том свете с защитниками Брестской крепости, Сталинграда, Москвы, Ленинграда.

Никто никогда не поднимет и не понесёт его портрет на акции чествования героев Великой Отечественной — «Бессмертный полк». Он не из этого полка.

Он умер еще при жизни.

Источник