Факты таковы: в VIII веке нашей эры Моравии была дана письменность. Это была славянская кириллица, которая скоро была принята и на Руси. Письменность просуществовала у русских как самостоятельный книжный язык наряду с разговорным в течение одной тысячи лет – с IX по IXX век.
Чтобы из этой историко-филологической справки вывести значение, необходимо уточнить: кириллица была создана для понимания Святого Писания. Миссионеры Кирилл и Мефодий ставили своей целью положить на письменность только те значения из языка местных аборигенов, которые отвечали смыслам слов, используемых в Библии. Они своей цели достигли: лексика письменности была понятна славянам, но по смысловому содержанию – это был тезаурус слов и выражений Евангелия и Ветхого Завета, позволявший вчерашним язычникам постигать все нюансы священных текстов.
Прибегая к письменности, древний славянин волей-неволей был вынужден облекать свои мысли и поступки в значения, из которых состоит Святое Писание. Вот почему до нас не дошли памятники светской литературы Древней Руси. Их просто не было, так как горний язык старославянского письма упрямо не позволял выражать суетные страсти человеческие, без которых немыслимо всякое светское литературное произведение. А благодаря широкому распространению на Руси книжной грамотности уже к XI веку евангельские смыслы пропитали этнические сознание русских настолько, что этот народ стал слыть самым благочестивым в современном ему мире.
Не удивительно, что для русских неофитов Библия и созданный для ее понимания язык слились в единое понятие: “Православие”, что буквально означало: “Правильное Речение” или, может быть “Определение Закона” («слова о праве»). В любом случае, после раскола христианской церкви, писавшие и читавшие на языке Библии считали себя единственными, кто правильно славит Бога, и называли себя “православными”.
Именно из Православия берет корни знаменитая “русская духовность”, которая на многие столетия определила судьбы Руси. До XII это был культурный и экономический расцвет: государство русов стало одним из самых мощных в мире. Русские князья, как правило, владели несколькими языками, а столица государства Киев по богатству и численности населения уступала только Византии, Кордове и Волину. Немногие дошедшие до нас древнерусские памятники письменности свидетельствуют о напряженной духовной жизни русских того периода, чего и в помине не было у современников на Западе, где христианство зачастую скатывалось в неприкрытые сатанинские отправления.
Но измененное божественным языком сознание – это еще и тяжкий крест. Вся последующая история русских стала примером того, как одухотворенное сознание не может ужиться с грехом. Дело в том, что, совершая преступления, русские сами не могли простить их себе, если мыслили категориями подаренного им языка. Более тяжкие грехи, обильно творившееся на Западе, прошли для этих народов практически незаметно, так как они, по большому счету, не ведали, что творили. На Руси ситуация была принципиально иной: каждый акт беззакония становился трагедией для самих преступников, так как они, в отличие от своих западных современников, не могли не осознавать содеянного. Пример классической “русской рефлексии” спустя многие столетия гениально выразит Федор Достоевский в романе “Преступление и наказание”, который точно попал в главную проблематику традиционного русского мироощущения. Но это случилось, когда Православие, пройдя этапы своего существования от “славянской латыни” до “высокого штиля”, в XVII веке выплеснулось в мир великим, мощным и совершенным языком Пушкина. С этого времени перевод на русский язык стал своего рода “лакмусовой бумажкой” в проверке глубины любого литературного произведения: и Шекспир, и Сервантес, и Гете, и любые другие литературные вершины мира стали таковыми не раньше, чем заблистали своим новым светом в значениях русского языка. Это можно считать доказательством божественной природы русской словесности, а значит, победой Православия над Католичеством в древнем споре: кто правильнее понимает и передает Слово Божье? Западному миру досталось пережить шок от недосягаемости русских литературных вершин и неспособности европейских языков передать русские художественные тексты (это и есть причина непризнания пушкинского гения за рубежом). В то же время русский язык, наоборот, справлялся с иностранными текстами настолько легко, что переводчики часто впадали в искушение выразить мысли зарубежных авторов глубже и выразительнее, чем это могло быть на самом деле.
На рубеже 19-20 столетий в мире произошел своего рода бунт против Православия, который ознаменовал новый этап отношений Православия с мировым Католичеством. Поняв свой проигрыш, Рим открыто встал на путь противодействия Богу. Руками русского еврейства в России конца 19 века была проведена беспрецедентная по масштабу атака на Православие, которая совсем не случайно совпала с рождением газет в современном понимании этого слова. Новое, до сих пор неизвестное средство массового воздействия, почти полностью оказалось в руках представителей именно этой этнической корпорации. Что было дальше, знают только узкие специалисты: газеты стали мощным инструментом вымывания из русского языка (из «правословия») смыслов, которые во все века охраняли сознание русских людей от скепсиса и индифферентности в вопросах совести. Об этом не принято говорить, но еврейские издатели и еврейские же революционные журналисты того времени буквально громили русский язык, тиражируя статьи, в которых слова оставались как бы прежними, но их значение уже было несколько иным. Русские люди, впервые столкнувшись с явлением массовой печати, принимали на веру авторское понимание слов, считая это признаком “прогресса”, идеи которого к тому времени стараниями тех же западников уже прочно вошли в русское сознание. Так, постепенно, многие ключевые понятия Православия уже перестали иметь исконный смысл, и в XX век Россия вступила с искаженным языком, а значит, и сознанием. Многое из того, что ранее считалось плохим и невозможным, стало в представлениях людей нормальным и вполне допустимым. Православие ослабло настолько, что перестало быть преградой для проникновения идей, уже чисто сатанинских, которые на многие десятилетия определили ужас, воцарившийся по всей территории России.
Раковая опухоль изъела саму себя только через столетие. “Империя зла” погибла, но извлечен ли урок? Католичество, испугавшись своего творения, само в жутких снах видит Ленина с его печатным станком, выпускающим “Искру”. Но вместе с тем, Католичеству стал понятен рецепт, какими образом можно расправиться с Православием. Ведь не случайно же идея “свободы слова” в качестве главной ценности Запада росла и крепла с развитием новых средств массового воздействия? Люди, хорошо знающие культуру и быт западных стран, понимают сугубо экспортный характер этой идеи. Европейцы у себя дома отнюдь не используют “свободу слова” как инструмент организации жизни своего общества – это, скорее, правило хорошего тона, о котором мгновенно забывают, едва дело принимает сколько-нибудь серьезный оборот. Иное дело – отношения с Россией. Здесь сразу же “свобода слова” становится предметом торга, которым нам попросту морочат головы, так как ценностью она может выглядеть только в наших глазах. И, тем не менее, троянский конь Запада с этой, казалось бы, абсолютно пустой идеей, сегодня весьма успешно продолжает дело евреев «серебряного века». Теперь не только газеты, но и радио, телевидение, интернет, буквально “катком” проходятся по русскому языку. Для тех, кто интуитивно чувствует неладное, подбрасывается ложный след: мол, надо бороться с засильем в русском языке иностранных слов. Но мы должны понимать, что новые слова не содержат в себе угрозы, так как воспринимаются как новые, то есть как подлежащие осторожному изучению. Иное дело – исконные слова. Мы ими пользуемся, не задумываясь, поэтому смысловая эрозия именно таких слов является главной целью продолжающегося “железного натиска”. Как результат — защитные системы Православия пробиты на столько, что сама деградация “великого и могучего” может восприниматься русским сознанием как естественный процесс сближения России и Запада. Здесь логика примерно такая: зачем нам нужны смыслы, которые препятствуют взаимопониманию между народами? Платформа чисто атеистическая, не предполагающая понимания мировой роли и функции Православия.
К сожалению, никто и не подумает о том, что данный нам язык – это гарантия правильного перспективного мироощущения: мыслей, оценок, выводов, реакций. Никто не хочет понять, что это достояние не столько России, сколько всего мира. Ведь для того, чтобы что-то создать, надо это «что-то» сначала представить – русский, пушкинский язык в исконных значениях Православия является единственным, которые содержит смыслы, позволяющие со всеми нюансами мысленно построить прекрасное гармоничное будущее для человечества. Уберите этот язык – и вам не останется ничего иного как думать значениями, которые порождают ту чудовищную фантасмагорию, которую мы наблюдаем в творениях о будущем у западных писателей и режиссеров.
Русский язык как программа моделирования будущего – это данность, которая коль желанна, столь и эфемерна. Судите сами: даже незначительные изменения в смыслах всего нескольких слов вашего лексикона – и вы, при внешне обычном поведении, уже другой человек. А если изменить значения половины слов вашего языка, вы уподобитесь современному русскому, — то есть тому, кем вы и являетесь. Это, кстати, не сложно доказать. Попробуйте отличать “волю” от “свободы”? “Правдивого” человека от “честного”? “Товарища” от “приятеля”? Если на все эти вопросы получится ответ “отличия нет”, то вы человек, который при определенных ситуациях способен спутать самостоятельность с рабством, стукача с аристократом, компаньона с другом. Это не метафора – это сухая справка о вашем нравственном состоянии. Если продолжить этот экзамен, то станет ясно: мы уже почти отлучены от своего языка, только не догадываемся об этом. И хуже всего, что Православная церковь заботится о своем величии, забыв свою функцию хранителя русского языка. Наука смотрит на трансформацию значений как на естественный процесс, не отдавая, однако, себе отчета в том, куда и откуда идет этот процесс. Государство вообще не понимает происходящего, так как современные политики вышли в большинстве своем из комсомольской среды, где никогда не было по-настоящему образованных людей. А между тем, подмена значений продолжает в людях подмену сознания. Через эволюцию понятий, постепенно, черное становится белым, греховное – праведным, доброе – злым. Внешне нормальные люди неожиданно становятся идиотами или подлецами в вопросах, которые еще недавно были абсолютно понятными и очевидными.
Как сказано в Евангелии: “по делам их узнаете их” – единственным средством против надвигающейся беды мог бы стать только сам русский язык. Но мы видим, что нет ничего из того, что могло бы свидетельствовать о бережном, возрождающем отношении к русскому «правословию». Есть только показное храмостроительство и формальная набожность. Но мы еще можем, мы обязаны найти в себе силы, чтобы выполнить свою миссию: отстоять, уберечь, сохранить православие! Ведь другой «национальной идеи» у носителей русского языка быть не может?
© Федор Григорьев, генеральный директор компании АОС «БЮРО ПРОПАГАНДЫ» (1991 год начала деятельности), Новосибирск.